Использование понятия «реставрация» подразумевает смысловую спайку с функционированием имени в первобытном сообществе, а именно усмотрение в nickname наличие текста имени как фиксируемого содержания. Благодаря появлению социальных сетей и мессенджеров у пользователей возникла ситуация ограниченного именования, которая, в свою очередь, возвращает представление о занятом имени. Занятость имени есть ничто иное, как резервирование симуляции способностей. Резервирование закрепощает за собой носителя мифологического сознания и отсылает к формам языкового табу. Последние относятся к ритуальным формам, когда имя необходимо держать в тайне, чтобы отгородить себя от воздействий чужого. Доступной формой безопасного именного разглашения считалось прозвище, ведь превратить имя в коммуникативный громоотвод означало увести других от способности расшифровки себя.
Виртуальная реальность, как элемент цифровой среды, предполагает особую форму авторизации, сопоставимую с первобытным контактом. Посредством ритуальной инициации устанавливается связь, пробуждается цифровой аватар или, выражаясь словами Ж. Бодрийара, достигается символический обмен. Этот вид контакта обозначает переход в новый статус, где мы воплощаемся в образ виртуального аватара, выступающего от лица пользователя. Если первобытная инициация была сакральным процессом, разграничивающим жизнь на «до» и «после», то для виртуальной инициации это действие навлекает эффект ограниченного разделения, будто бы сакральное берется в аренду. Под временностью эффекта здесь подразумевается не его конечность, а его промежуточность. Когда в интернете происходит авторизация на персональной странице, мы вовлекаемся в цифровую среду, и пока мы находимся в ней, наши офлайн-статусы не умирают. Сакральное — это осознаваемый обман. Это временный мир внутри мира обычного, предназначенный для выполнения некого замкнутого в себе действия: отправить сообщение, репостнуть запись или произвести другие сетевые манипуляции. Наша конечность воплощения себя в действии очевидна. Говоря терминами Леви-Брюля, «сопричастия», задействованности в некотором числе коллективных предприятий, где у каждого свои особые маневры, сопряженные с особыми маневрами других индивидов. Сложность настраивания своего цифрового двойника состоит в том, что «сопричастие» находит себе пространство внутри текста, таким образом, создавая симуляцию присутствия текста в цифровом имени и навлекая на него «шум».
Эта симуляция текста имени подразумевает коммуникативное редуцирование, откат до первобытных настроек. С одной стороны, мы имеем уникальный nickname, который содержит в себе информацию о персональной странице пользователя, но с другой стороны, это авторское содержание, которое соткано из сопричастия с другими. В сети содержание лишь отчасти принадлежит пользователю. Цифровое прозвище мерцает на фоне остального именного кодирования. Выбирая имя в интернете, мы откладываем и бронируем все то, что будет стоять за ним. Здесь необходимо провести водораздел, ведь не все присутствие в сети подразумевает персонализированную включенность. Имеются в виду проекты, которые предназначены для воссоздания своего цифрового двойника: ВКонтакте, Одноклассники и такие социальные сети, как Facebook, Instagram и Twitter. Линии поведения носителя имени в таких сетях типизированы, мы не можем совершить действия вне запрограммированных возможностей. Точно так же М. К. Петров справедливо замечает, что большинство обрядов и ритуалов в первобытных сообществах обнаруживают отчетливую «центростремительность», направленную на имена и особенно на интеграционные узлы связи имени в целостность — на коллективные действия, которые бесконечно воспроизводятся, отрабатываются в имитациях-тренировках типа танца, ритуализированной игры, действа. Леви-Брюль приводит множество свидетельств особого положения имен, их вечности и констатаций типа: «Первобытные люди рассматривают свои имена как нечто конкретное, реальное». Nickname в своем симулятивном циркулировании заточен на такое же реальное отношение внутри сетевого обряда. Это ядро цифровой социальной структуры; без него невозможно присутствие в коммуникативной целостности. Воссоздавая симуляцию текста своего цифрового имени, мы переносим внешний контекст в собственный. Происходит репрезентация не только собственных зарезервированных способностей, таких как образование или место работы, но и наших элементов сопричастия с другими. Для того чтобы узнать нас, вновь достаточно одного только имени. Владея nickname, мы владеем доступом к пользователю сети и, таким образом, владеем пользователем. Коснуться чьего-либо имени — значит коснуться самого его или существа, которое носит это имя. Все действия, совершенные в сети, не абстрагируются от носителя, а репрезентируют его. Носитель цифрового имени отождествлен и неразрывно связан со своим сетевым содержанием. Имя-адрес, имя-ячейка, включающая индивида в виртуальную социальность. В книге М. К. Петрова «Язык, знак, культура» первобытный социокод представляет собой подпрограмму частных действий внутри коллективной матрицы, то есть в рамках охоты или религиозного ритуала каждый участник действия был запрограммирован на уровне имени на выполнение. Введенный в имя индивид «растворяется» в тексте этого имени, отождествляя себя со всеми типизированными ситуациями, которые содержатся в тексте. Человек в лично-именном социуме «рождается трижды»: как ребенок, как взрослый и как старик. Виртуальный фонд имен подразумевает же двойное пробуждение: на уровне nickname, а затем на уровне имени социальной сети. Локализация мест в сети жестко ограничена навигацией, точно так же как текст имени в первобытном сообществе плотно и безоговорочно был связан с конкретным смыслом, ибо для них явление никогда не представляется отдельно от интерпретации. Все фотографии на странице находятся в разделе «Фотографии». Коммуникация в социальных сетях сосуществует на правах рассинхронного корректирующего общения. Модераторы и цензоры социальных сетей выполняют роль контроля и надзора; занять любое имя невозможно, есть только ограниченный список вариаций, который будет раскрывать содержание персональной страницы.
Трансляционный механизм лично-именного кодирования изучен достаточно детально. Это ритуалы посвящения. Их подготовка и непосредственное программирование совершается силами старейшин или старцев. Память старцев и есть, собственно, та фундаментальная библиотека, в которой хранятся все представления, связанные с именами. Вместимость этой памяти будет в дальнейшем определять возможные объемы знания, которые социокод этого типа способен освоить. Роль такого старца в интернете выполняет сетевая память, которая предлагает свободные никнеймы и в случае чего предупредит, если ник занят. Nickname — менее подвижное и динамичное именование, оно отсылает к некоторой ткани, вписанности в ту или иную сеть. Есть имя, под которым мы авторизуемся, и есть имя, с которым мы ассоциируемся. Nickname предназначен для авторизации, для настраивания контакта, имя в сети же предназначено для того, чтобы выполнять функцию прозвища. Трансляционная функция имени рождается из манеры ведения своей персональной страницы. Текст имени как бы разбросан и вытеснен в другие ячейки: моя страница, мои сообщества, мои фотографии. Пользователь сети разделен в своем nickname, он синонимичен своему наполнению. Такая сетевая библиотека лично-именного кодирования хранит «энциклопедию» виртуальной социальности. Nickname — адреса распределения знания о пользователе. Петров утверждал: «…что одно и то же имя не могло принадлежать сразу двум или многим индивидам, и если кодирование постоянно должно удерживаться в горизонте эмпирии, то емкость кода и его историческая глубина вряд ли могут быть значительными». В ситуации цифрового именования nickname освобождает индивида от способности запоминания текста имени и усложняет глубину емкости кода, проецируя погружение на плоскость экрана. Память о тексте определяется не мнемотическими способностями старцев, а воплощенностью этого содержания в визуально-текстовом оформлении персональной страницы. Если я знаю имя, я знаю, что я вижу. «Емкость индивидуального запоминания, конечно, трудно определить, но очевидно, что социальность мифологического мышления едва ли способна организовать в единое целое численность порядка десятка тысяч индивидов, тем более транслировать столь сложное единство. За какими-то пределами общества этого типа должны почковаться, дублируя социокоды…». Сетевая социальность предполагает не столько запоминание кода, сколько припоминание некоторых знаков этого кода, после которых нам явится заполненность предоставляемого текста.
Сеть смогла реализовать единство миллионов пользователей с уникальными nickname, которые заменили мифологические тексты имени. Утверждение носителя в сети предстает в акте передачи имени как программы среди программ, т. е. переход из фенотипа конкретного nickname в генотип социальной сети.
В контексте цифровой социальности текст имени являет собой некоторое техническое использование имени, поскольку существует некоторая взаимоподтверждающая связь между авторизацией и инициацией. Это цифровые обязательства, которые навлекают припоминание текстового содержания в nickname. Инициация невозможна без авторизации, посредничество сети в сакральном опыте лукаво; она является условием для явления, нежели трансцендентным опытом. Взаимоцитирование стирает уникальный текст имени, который рождается из коллективного сопричастия. Жонглирование содержанием и доступ к корректировке текста стирает важную мифологическую функцию текста имени — наследственность. В охотничьих племенных или первобытных обществах владелец имени отождествлял себя со всеми прежними его носителями и принимал на себя все роли, подвиги и нормы поведения в типизированных ситуациях коллективного действия, которые содержатся в тексте. Индивида программируют в его социальные роли и обязанности, вводя в него текст. Цифровое имя — это индивидуальная метка, воплощенная в виртуальной оболочке, которая в своих способах авторизации не предусматривает статичности, но располагает к прозрачности включаемого содержания.
тексты
